Бианка глубоко вздохнула — так приятно увидеть человека, одетого не в хлопок и кожу и обладающего хрупким приличествующим джентльмену телосложением. Ей уже смертельно надоели могучие плечи и мозолистые руки.

— Позвольте, я вам помогу, — продолжал Жерар.

Ее взгляд ничуть его не удивил: так смотрели на него все дамы, страдающие от грубости местных нравов.

Он протянул ей руку. Очень крупная, тучная женщина. Огромный, бурно вздымающийся от пережитого волнения бюст так и выпирает из глубокого выреза красного шелкового платья. Рукава чуть не лопаются по швам. Вполне возможно, что она когда-то была хорошенькой, но теперь ее лицо обрюзгло и расплылось. Фасон платья безнадежно устарел, но ткань дорогая.

— Вам нельзя оставаться на солнце. Вы можете испортить этот нежный цвет лица.

Бианка залилась румянцем и взялась за протянутую руку. Жерару пришлось потрудиться, чтобы оторвать ее от земли. Стоя она оказалась выше его на два дюйма, а весила по крайней мере на шестьдесят фунтов больше. Он не отпустил ее руки, а мягко потянул за собой в тень. Потом скинул сюртук и галантно разложил его на траве.

— Прошу вас, садитесь, — сказал он с поклоном. — Вам надо отдохнуть и прийти в себя. Такая изящная молодая леди не должна пренебрегать своим здоровьем. — Он сделал шаг в сторону реки.

Бианка с удобством расположилась на сюртуке, но увидев, что Жерар удаляется от нее, воскликнула:

— Вы меня покидаете?

Он посмотрел на нее через плечо так, что не оставалось никаких сомнений: теперь, когда он нашел ее, он просто не в состоянии с ней расстаться.

Жерар остановился за кустами и вынул носовой платок, единственный шелковый носовой платок, оставшийся у Адели, с брюссельским кружевом и монограммой «АК» в углу. Он аккуратно подцепил нитку и потянул за нее, удалив "А" и оставив "К", потому что он теперь был Куртелен. Он спустился к реке, намочил платок и вернулся к Бланке.

— У вас небольшое пятно на щеке, — заботливо сказал он, опускаясь на колени рядом с ней. — Позвольте мне, — повторил он, когда она не ответила, взял ее за подбородок и легкими, ласкающими движениями стал оттирать грязь со щеки.

Бианка удивилась тому, что не испытывает отвращения и не боится его прикосновения. Ведь он же мужчина.

— Вы… вы запачкаете платок, — неуверенно пробормотала она.

Жерар улыбнулся.

— Что такое шелк по сравнению с кожей прекрасной женщины?

— Прекрасной? — Ее голубые глаза открылись так широко, как позволяли толстые щеки. — Меня давно уже не называли прекрасной.

— Не может быть, — изумился Жерар. — Я уверен, что ваш муж — а такая красивая женщина, разумеется, не может не быть замужем, — повторяет это вам по нескольку раз в день.

— Мой муж меня ненавидит, — угрюмо объявила Бианка.

Жерар с минуту обдумывал услышанное. Эта женщина хочет выговориться, она нуждается в слушателе. Он пожал плечами. Сегодня у него нет никаких дел, а из откровений одиноких женщин можно иногда извлечь немалую выгоду.

— А кто ваш муж?

— Клейтон Армстронг. У Жерара поднялась бровь.

— Хозяин этой плантации?

— Да, по крайней мере того, что от нее осталось. — Бианка тяжело вздохнула. — Он не занимается хозяйством именно потому, что ненавидит меня. Говорит, что не собирается убиваться ради того, чтобы я могла покупать себе безделушки.

— Безделушки? — решил подбодрить ее Жерар.

— Я не мотовка. Я покупаю лишь самое необходимое: несколько простых платьев, приличный выезд, новую мебель — словом, то, без чего не могут обходиться люди моего круга.

— Ваш муж — настоящий эгоист. Это просто позор. Бианка бросила полный ненависти взгляд на другой берег.

— Во всем виновата она. Если бы она бесстыдно не завлекла моего мужа, все было бы по-другому.

Жерар не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Но я думал, что Николь когда-то была женой мистера Армстронга…

— Была, но я не могла отказаться от того, что мне досталось с таким трудом. Я поставила ее на место.

Жерар огляделся по сторонам, взгляд его задержался на полях табака.

— Он что, и вправду состоятельный человек, этот Армстронг?

Бианка оживилась.

— Да, богат, вернее, был богат, если бы не запустил дела. У него прекрасный дом, правда слишком маленький.

— И Николь отказалась от всего этого? — пробормотал он, как бы размышляя вслух. Бианка покраснела от злости.

— Она и не думала отказываться, просто в этой игре победила я. Мы сыграли, и я выиграла, вот и все. Жерар почувствовал интерес.

— Прошу вас, расскажите мне об этом. Мне так хочется все узнать.

Он с напряженным вниманием слушал рассказ Бианки, поражаясь ее уму и чувствуя в ней родственную душу. Узнав, как она подкупила Эйба, чтобы тот похитил Николь, Жерар одобрительно рассмеялся, а хитрость, с помощью которой она заставила Клея поверить, будто он провел с ней ночь, вызвала в нем подлинное восхищение.

До сих пор Бианка не встречала в этой варварской стране достойного собеседника. Ей некому было поведать о том, как изощренный ум позволил ей одержать верх над Клеем и Николь, — это никого не интересовало. Теперь, получив в лице Жерара благодарного слушателя, она сообщила ему и о том, что заплатила Оливеру Гоуторну, чтобы забеременеть. С содроганием она вспоминала, как ей пришлось одурманить себя до бесчувствия снотворным порошком, иначе она была бы не в силах выдержать прикосновение мужчины.

Жерар разразился смехом.

— Так это был даже не его ребенок! Это восхитительно! Николь, наверное, чуть не сошла с ума, когда узнала, что ее дорогой супруг спит с другой женщиной, да еще завел с ней ребенка. — Он порывисто схватил Бианку за пухлую руку и припал губами к туго натянутой коже. — Жаль, что вы потеряли ребенка. Поделом было бы Армстронгу, если бы его ребенок оказался похож на соседа.

— Да, — мечтательно проговорила Бианка. — Тогда бы он выглядел полным идиотом, подобно тому, как из-за него все меня считают дурой.

— Да что вы! Это невозможно. Глупы те, кто не в состоянии оценить вас по достоинству.

— О да, — прошептала Бианка, — вы меня понимаете.

Некоторое время они сидели молча. Бианка чувствовала, что наконец обрела друга. Все остальные всегда были на стороне Николь и Клея. Что касается Жерара, то он пока не знал, как именно воспользоваться откровениями Бианки, но был уверен, что из них можно извлечь выгоду.

— Позвольте представиться. Я Жерар Готье. Из семьи Куртеленов.

— Куртелен! — открыла рот Бианка. — Но это же имя Николь!

— Да, мы… родственники.

Глаза Бианки немедленно наполнились слезами.